(дополненная редакция)

Начиная с 1952 г. 13 лет отдала разработке оборонных технических систем, пройдя путь в организациях Минрадиопрома СССР от разработки небольшого радиоприбора до исследования системы сопровождения вражеских самолетов как части комплекса противовоздушной обороны страны.

Ярким моментом в этой области является изобретение мною графиков, которые давали наглядное представление о функциональных зависимостях между основными качественно-количественными характеристиками системы сопровождения и комплекса ПВО. Один из таких графиков – зависимость ракурса выхода истребителя-перехватчика на цель от скорости сближения. С этими графиками, по словам генерального конструктора этой системы, вплотную работали военные. Позже я разработала первый полунатурный тренажер для летчика в режиме наведения истребителя, снабженного системой сопровождения, на цель. Перебирая из любопытства режимы выхода на цель, открыла явление автоколебаний в контуре углового сопровождения (на этом материале адъюнкт Г. С. Поспелова – в то время д. т. н., профессора, начальника факультета  в Военно-воздушной инженерной академии им. Н. Е. Жуковского – защитил  кандидатскую диссертацию).

Все увеличивающееся организационное многообразие теоретических вопросов, которые приходилось решать с организациями, создающими МИГи, ЯКи, СУ, по разным модификациям нашей системы на разных стадиях ее создания, привели к ясному пониманию того, что начинается потеря управляемости деятельностью организации и своей собственной. Осознав проблему, стала искать методы решения подобных проблем. Этот поиск привел меня в 1962 г. к С. П. Никанорову. Узнав от него о системе PERT занялась в своей организации управлением разработками и его автоматизацией (в рамках создания системы управления разработками – СУР, главным конструктором которой был С. П. Никаноров). Этот переход из области создания технических систем в область создания систем организационного управления и, что не менее важно – с приобщением к школе С. П. Никанорова, можно считать главной вехой в моей профессиональной деятельности.

После свертывания в конце 60-х годов в радиопромышленности работ по автоматизации управления перешла (по рекомендации С. П. Никанорова) во Всесоюзный НИИ трикотажной промышленности (ВНИИТП) Минлегпрома СССР, где возглавила

лабораторию методологии создания АСУ. Вскоре мне (новому человеку в отрасли) поручили разовую работу другого подразделения, совершенно незнакомую для меня – оценку экономической эффективности одного мероприятия (для принятия важного решения на уровне министра легкой промышленности).

И тут мне в руки попали первые в моей жизни нормативные документы – отраслевая, а затем и межотраслевая методики, в соответствии с которыми следовало делать расчеты экономической эффективности мероприятий научно-технического прогресса. Но, как оказалось, не менее 50% необходимой информации в этих документах отсутствовало (хотя сам метод расчета был известен и использовался уже более 30 лет). Недостающая информация была мною собрана, систематизирована, и расчет произведен. Использование при этом отдельных элементов методологии системного анализа гарантировало правильность расчета. Тем не менее для подстраховки мою работу показали нескольким профессионалам в отрасли (поскольку материал готовился для министра), которые не нашли в работе ни одной ошибки. После этого руководство института решило технико-экономические обоснования по всей тематике института передать в мою лабораторию. Чтобы не превратиться в счетную машину, надо было искать выход.

Идея пришла сразу же – создать такую информационную систему, чтобы расчеты без ошибок и с минимальными трудозатратами могли выполнять рядовые технические исполнители, а затем и ЭВМ. Такая система и была мною создана по классической методологии системного анализа – проблема расчленена на подпроблемы, каждой из которых соответствовала своя часть системы и т.д. Нетривиальными при этом можно считать два решения. Первое – это определение системной сущности технико-экономических показателей, что объясняло, как они образуются, и позволяло выражать в явном виде аналитические зависимости между любыми показателями в целостностях. И второе – создание на этой основе единой системы размерностей в экономике, из-за отсутствия которой в расчетах возникало до 30% ошибок. Нельзя также оставить без внимания создание высокоструктурированной (по фактору обновляемости) базы данных, в результате чего в каждом конкретном расчете приходилось устанавливать значения не более 10% исходных данных. Впоследствии отраслевая система расчетов экономической эффективности была мною доработана до типовой для разных отраслей промышленности и опубликована в 1971 г. [1]. Реализацию собственной идеи считаю важной вехой, прежде всего, потому, что стало понятным, на основе чего должны и могут создаваться нормативные документы, чтобы действительно служить руководством к действию.

Когда с технической стороной технико-экономических расчетов, которые осуществлялись методом сравнительной экономической эффективности, было покончено, С.П. Никаноров предложил мне разобраться с идеологической стороной применения этого метода, а именно с достаточностью определяемых им показателей экономической эффективности для решения вопроса о целесообразности оцениваемого мероприятия технического прогресса. Особенно это было важно по отношению к автоматизированным системам управления (АСУ), так как многим руководителям представлялось, что именно АСУ крайне выгодны экономически. И на них тогда государство денег не жалело.

Разобравшись с общепринятым пониманием применимости данного метода в практике планирования мероприятий технического прогресса и используя идею системной сущности технико-экономических полагателей, я логически обосновала следующее (для наглядности представив это в графической форме):

• любые технико-экономические показатели, определяемые методом сравнительной экономической эффективности (в том числе годовой экономический эффект и срок окупаемости) являются показателями затрат и как таковые характеризуют только возможность оцениваемого мероприятия технического прогресса и не затрагивают вопроса его необходимости;
• поскольку же для решения вопроса о целесообразности мероприятия следует оценивать, как его необходимость, так и возможность, то, соответственно, только по технико-экономическим показателям, определяемым методом сравнительной экономической эффективность, решать указанный вопрос нельзя. Иными словами, эти показатели в данном случае являются условием необходимым, но недостаточным.

Перечисленные результаты легли в основу моей кандидатской диссертации, которую я защитила в 1972 г., а также нашли свое отражение в подготовленной мною тогда же монографии, оказавшейся первой в нашей стране монографией по практическому применению системного анализа [2]. Эти две работы считаю определенной вехой прежде всего потому, что они предопределили в дальнейшем одно из направлений моей профессиональной деятельности – методы выработки решений по развитию социально-экономических систем, в том числе и решений по правовым нормам. Кроме того, на примере одного метода я впервые ознакомилась с явлением всеобщего заблуждения в его возможностях и, как следствие, с явлением экспансии метода, т.е. его применения за границами той области, где метод действительно работает.

Характерно, что эта экспансия фактически была санкционирована высшим в области экономической эффективности научным органом – Ученым советом АН СССР по эффективности капитальных вложений. А его председателем в те годы был автор упомянутого метода, изначально созданного для оценки именно возможности реализации оцениваемых вариантов, решения одной и той же заведомо необходимой хозяйственной задачи. Таким образом, получилось, что экспансия метода сравнительной экономической эффективности произошла не без участия его автора.

О том, насколько устойчиво было указанное заблуждение и в мире ученых, и среди руководителей-управленцев  могут служить два факта.

Первый факт – это случай, который произошел в институте экономики АН СССР в 1970 г. на заседании Ученого совета по эффективности капитальных вложений. Здесь мне как аспиранту предложили выступить с кратким сообщением о неправомерности использования метода для оценки необходимости создания АСУ. Слово предоставили последней, заседание заканчивалось, наступал обеденный перерыв. Уставший зал «гудел». Говорить под этот гул было бессмысленно, и я попросила тишины и внимания, подчеркнув, что мое краткое сообщение касается очень важного момента. Зал затих, слушали внимательно. Но после моего выступления – ни одного вопроса или замечания, и несколько десятков ученых быстро покинули зал заседания. Но один человек – это был член Ученого совета доктор экономических наук Шустер .    . подошел ко мне и сказал буквально следующее: «Вы сейчас сообщили настолько важное, настолько важное, что сами вряд ли понимаете важность сказанного». И так – один ученый из нескольких десятков докторов и кандидатов экономических наук!

Второй факт заключался в том, что всеобщее заблуждение о роли показателей экономической эффективности, вычисляемых по данному методу, продолжалось еще долгие годы. Так, официально еще два десятилетия в планы НИР и ОКР включались только те работы, для которых были определены годовой экономический эффект и срок окупаемости. А в начале 90-х годов прошлого века для бюджетного финансирования работ был установлен даже критерий – максимальный срок окупаемости не более двух лет.

В 1973 г., когда из ВНИИТП вопросы создания АСУ передали в головной для легкой промышленности институт, я по рекомендации С. П. Никанорова перешла в институт «Энергосетьпроект» Минэнерго СССР, где работы по АСУ тогда бурно развертывались. Здесь, помимо текущих работ, мне предложили проанализировать, что может дать отраслевая АСУ. Поскольку самой АСУ еще не было, анализировать пришлось нормативные правила, по которым она должна была создаваться. В мои руки попадает вторая группа нормативных документов – Методика создания отраслевых АСУ, разработанная Государственным комитетом по науке и технике, и Методика создания АСУ в энергетике. Я их изучила, и почти в самый пик увлечения в стране автоматизацией управления мною было показано, во-первых, что АСУ, создаваемые в полном соответствии с этими методиками, заведомо управления не улучшат и объяснено, почему. И, во-вторых, что сами методики представляют собой конгломерат разнообразных принципов и правил. Тем не менее, брошюру по результатам этой работы в отрасли издали [3].

В 1974 г. С. П. Никаноров предложил мне исследовать интересовавшую его тогда проблему увязки нормативно проектируемой, а следовательно, целостной системы организационного управления с фрагментарной внешней средой. Занимаясь этой проблемой, я попутно открыла явление расширенного воспроизводства фрагментарности решений в этой внешней среде. И когда я сообщила об этом С. П. Никанорову, высказав как идею, что «фрагментарность воспроизводит самое себя во все расширяющихся масштабах», он произнес: «За одно это можно присвоить докторскую степень». И далее – «Надо быстро опубликовать это в разных журналах, в том числе, философских». Но тогда по ряду причин это сделать не удалось. Тем не менее, само появление этой идеи считаю наиважнейшей вехой, которая во многом определила диапазон моей последующей профессиональной деятельности.

В Центральном научно-исследовательском и проектном институте автоматизированных систем управления в строительстве Госстроя СССР, куда меня в 1975 г. пригласил в свой отдел С. П. Никаноров, я начала заниматься информационным обеспечением АСУ. Когда же в 1977 г. в отделении САПР института на грани срыва оказалась разработка Методики оценки экономической эффективности САПР в строительстве, сектор, которым я руководила, вывели из состава отдела С. П. Никанорова и переключили на разработку Методики, передав мне для этого восемь ее разработчиков из отделения САПР. При этом я сразу же оказалась в центре сверхконфликтной ситуации – поняла, что всё руководство отделения САПР нашего института, потерявшее свои штатные единицы, девять согласующих методику проектных организаций, тесно сотрудничающих с сапровцами, а также сотрудники ГКНТ СССР и Госплана СССР, не скрывавшие своего убеждения и усиленно тиражирующие мнение о том, что Институт Госстроя СССР не выполнит государственное задание, будущую Методику забракуют, какой бы качественной она ни была.

Идея предотвращения такого конца появилась сразу же. Используя опыт создания типовой системы расчетов, нужно быстро построить целостную высокоструктурированную и представленную в графической форме логико-операционную модель регаментируемой Методикой деятельности с охватом полного разнообразия расчетных ситуаций в проектных организациях строительной отрасли. Содержание же Методики, т.е. ее текст, сформировать как полное описание этой модели. А во избежание различных претензий к Методике со стороны оппонентов при ее защите, официально предварительно согласовать с ними все регламентации в наиболее компактной графической форме, т.е. на модели. Естественно, после этого существенные замечания оппонентов полностью исключались.

В результате впервые был получен и введен в действие целостный нормативный документ (объемом 180 стр.), в котором не оказалось ни одного логического пропуска и противоречия, а сам он охватывал более 1000 конкретных ситуаций, от которых зависели правила расчета [4].[†] При этом фактически был создан и реализован новый метод разработки целостностных нормативно-правовых документов, регламентирующих субъект-объектные отношения. (И, хотя в данном случае используемая модель была полуэмпирической, стало ясно, что метод может быть применен и для модели, построенной на теоретической основе (в результате операционализации соответствующей теоретической концептуальной модели). Вследствие этих работ я приобрела авторитет в Госстрое СССР, в его институтах, в Госплане СССР и ГКНТ СССР. Вскоре на базе разработанной Методики нами (при формальном участии 36 представителей других отраслей) была создана, а затем быстро утверждена аналогичная общеотраслевая Методика [5].

Следующей работой (1981 – 1986 гг.), результаты которой стали не просто вехой, но и предопределили в дальнейшем одно из направлений моей профессиональной деятельности (в том числе и преподавательской) стало активное участие в создании метода, в котором была реализована идея С. П. Никанорова. Она заключалась в комплексировании в единое целое различных частных выдвигаемых профессионалами идей по развитию того или иного социально-экономического объекта. Одним из важнейших для себя моментов в этой работе считаю убежденность в необходимости дополнения первой, реализованной в 1982г., версии комплексирования частных идей тем, что потом было реализовано структурой объективного процесса развития объекта в целом, в которую «укладывались» частные идеи и, которая стала частью метода. Не менее важным считаю создание структуры и самого достаточного полного «канонического» описания метода [6], после чего он получил название «КУРС» (Комплексное Управление Развитием Систем), а также разработку механизма реализации метода для одной из его форм [7]. Применение этого механизма позволяет получать для каждой частной идеи объективизированную оценку ее относительной значимости, интегрирующей в себе меру необходимости и меру возможности реализации этой частной идеи как функцию времени в процессе развития объекта в целом, выражая тем самым соизмеримые цели его развития.

Но это все относилось к технической стороне метода. Не менее важным считаю осознание идеологической роли этого метода, как конструктивного способа, открывавшего дорогу для эффективного использования всей научной компетенции профессионалов, всего интеллектуального богатства общества в управлении его развитием.

В Центральном НИИ экономики и управления строительством Госстроя СССР, куда наш отдел перевел Министр строительства СССР Ю. П. Баталин в 1987 г., я стала постепенно входить в одну из основных сфер деятельности института – создание различных нормативно-правовых документов. Здесь была выявлена одна из основных проблем достигнутого уровня развития этой сферы – неадекватное (фрагментарное) представление разработчиков таких документов о нормируемой деятельности. На ряде работ для Госстроя СССР, и особенно Минприроды СССР, продемонстрировала, что дает использование целостного (а не фрагментарного) представления. Для этого потребовалось ввести новое для юридической науки понятие нормируемого объекта как целостности, значения характеристик которой нормируются. Для расширения сферы применения своего опыта конструктивной работы с понятием нормируемого объекта разработала типовую организационную технологию (механизм) поэтапного проектирования целостных нормативных документов, регулирующих субъект-объектные отношения [8]. Поскольку данное понятие использовалось во всех моих дальнейших работах, образуя в них логический стержень, системо- и структурообразующее начало для создания целостных нормативно-правовых документов, введение понятия нормируемого объекта, которое в юридической науке отсутствовало, также является вехой моей профессиональной деятельности.

Другой вехой в этот же период считаю данное мною разъяснение специалистам сущности научного прорыва С. П. Никанорова в понимании эффективности капитального строительства как подсистемы технологического развития народного хозяйства. Это разъяснение основывалось на аргументированном показе различия между прежним пониманием и новым через хорошо- или малоизвестные проблемы, которые ранее в капитальном строительстве не могли, а теперь могут быть решены [9].

В период работы в этом же институте были выполнены, в частности, три работы, которые, хотя и не являются вехами, но заслуживают упоминания как достаточно своеобразные. Две из них, хотя выполнялись в разное время и решали разные проблемы, но оказались взаимосвязанными и не только по объекту исследования.

Необходимость выполнения первой работы [18] возникла в 1989г. в то время, когда в стране проходила очередная кампания по сокращению управленческого аппарата, к которому относили и сотрудников проектной госэкспертизы. Более того, вопрос стоял чуть ли не о ее ликвидации. Мы же, раскрыв сущность экспертной деятельности и построив соответствующую концептуальную схему, обосновали на ее базе, т.е. теоретически, следующее. Во-первых, деятельность экспертов является необходимой частью процесса выработки проектных решений, поскольку позволяет выявлять в проектах те недочеты и ошибки, которые сам проектировщик, даже весьма опытный, увидеть заведомо не может. Их обнаружение подвластно только эксперту. Тем самым «домоклов меч», висевшей над экспертизой, был снят. Во-вторых, было аргументировано, что разработанная концептуальная схема может служить теоретической базой для создания для разных видов проектных решений специальных экспертных «сеток», т.е. своеобразных «трафаретов», пользуясь которыми эксперт неминуемо находит в проектах различные несоответствия и ошибки. А это может служить основой специального обучения будущих экспертов, которыми пока становятся только опытные проектировщики.

Вторая работа для проектной госэкспертизы состояла в определении объективно существующих тенденций ее развития. Трудность для тех, кому эта работа была поручена, заключалась в том, что они не знали, как ее выполнять, поскольку какие-либо методы построения объективно существующих тенденций (а  не прогнозов) развития социально-экономических объектов или хотя бы соответствующие примеры отсутствовали. Дополнительная трудность заключалась еще и в том, что результат был нужен через две недели, а его изложение со всеми обоснованиями не должно было превышать по объему двух страниц (материал предназначался для доклада председателя Госстроя СССР  на Коллегии).

Когда я узнала об этой работе, идея ее выполнения стала очевидной – определить хотя бы три основных фактора, качественные изменения значений которых в будущем предопределяют соответствующие качественные изменения в аналитической деятельности экспертов. В предположении, что эксперты обладают полной компетенцией (а именно на обеспечение этого была ориентирована первая работа для Госэкспертизы), за такие факторы были приняты качественные изменения во времени (усложнения): типов объектов выработки проектных решений,  методов проектирования и видов проектных решений. Как следствие, устанавливались те проектные решения, которые будут формироваться машинными методами, и, соответственно, не требовать контроля со стороны экспертов, а также те, которые так или иначе экспертам придется анализировать.

Полученный мною результат работы со всеми промежуточными преобразованиями, объясняющими то, как он формировался, для наглядности был представлен в графической форме на одном листе формата А-3. Естественно, что при этом был реализован, а значит, фактически создан определенный метод формирования тенденций развития социально экономических объектов (для которых удастся найти три основных фактора предопределяющих развитие объекта). А это весьма важно для применения метода «КУРС».*

Третью работу предложил выполнить С. П. Никаноров для моего доклада на одной из последних в самом конце 80-ых годов конференций по выявлению путей развития народного хозяйства. В то время выдвигалось немало соответствующих идей, предлагавших начинать это развитие путем сосредоточения усилий и ресурсов на развитии того или иного ее звена, которое затем «потянет» за собой развитие и других звеньев. Однако ни одна из таких идей не учитывала того факта, что любое звено как часть системы не может развиваться в прогрессивном направлении, если сама система регрессирует. А это по отношению и народному хозяйству было уже достаточно очевидно. Не учитывалось также, что мировой потребительский рынок практически уже полностью освоен.

Соответственно в докладе рассматривалась совершенно иная идея (ее автор С. П. Никаноров), состоящая в том, что для обеспечения своего интенсивного развития та или иная социально-экономическая система должна стать самодостаточной быстроразвивающейся функционально-производственной целостностью, ориентированной на выпуск сверхконкурентной продукции.

Задача доклада состояла в том, чтобы, выявив главную научную проблему в реализации выдвинутой идеи – решении ключевого вопроса о том, что должны представлять собой такие функционально-производственные целостности (каковы их границы, структура, минимально необходимым ресурсные компоненты и т.п.), раскрыть содержание этой проблемы, а затем обосновать необходимость и возможность ее решения. А это позволило бы разработать проект такой впервые создаваемой структурной единицы как системы развивающейся, что является необходимым условием реализации выдвинутой идеи /19/.

(Не подобную ли идею и ее проектное воплощение следовало бы заложить в создание Сколково? То есть проектировать его как развивающуюся целостность, а не как совокупность функционирующих зданий, сооружений, дорог и «лучших в мире полей для гольфа»?).

В 2001 г. решила вернуться к проблеме создания целостных эффективных  нормативных правовых актов (НПА), связав ее с исследованием обнаруженного еще в 1974 г. явления расширенного воспроизводства фрагментарности, т.е. с явлением, при игнорировании которого (как разрушающего целостности) решение указанной проблемы заведомо несостоятельно. Этот свой выбор считаю важнейшей вехой, за которой последовала стадия перспективных работ фактически в новой области, чему в немалой степени способствовали два события. Ими стали предложения С.П.Никанорова заняться  вопросами, решение которых, так или иначе, потребуется в моем исследовании. Это – новая для концептуального направления проблема интенсиональных определений понятий (2002 г.) и проблема оценки качественной эффективности решений, без чего их общепринятая количественная оценка бессмысленна (2008 г.).

К основным результатам работ, выполненных на рассматриваемой стадии можно отнести следующее.

Показано, что на достигнутом уровне развития сферы социальной практики единственным видом объектов, позволяющих наблюдать рост фрагментарности решений, являются нормативно-правовые акты (НПА). Дано определение понятия фрагментарности, что позволило: указать способ измерения фрагментарности объекта и определить характер ее роста (который происходит по закону близкому экспоненте); установить общий механизм роста фрагментарности в сфере социальной практики, включающий как одно из своих звеньев область нормотворчества, в котором действует свой локальный механизм роста фрагментарности НПА. На основе выдвинутой и теоретически подтвержденной идеи о том, что любые операции с фрагментарными данными приводят к росту фрагментарности результата этих операций, раскрыто действие указанного локального механизма, который скрыт за общепринятым эмпирическим и, как показано, фрагментарным подходом к созданию НПА. На этой основе сделан следующий вывод: чем больше будет создаваться новых НПА общепринятым способом, тем все быстрее и быстрее (при прочих равных условиях) будет расти фрагментарность нормативно-правового поля, т.е. разрозненность, нестыкованность и даже противоречивость действующих правовых норм. И, соответственно, увязывать с ними вновь создаваемые НПА будет все труднее и труднее.

Аргументирована объективная необходимость ослабления, торможения действия механизмов роста фрагментарности – общего в сфере социальной практики и локального в области нормотворчества, чего на достигнутом уровне развития этой сферы возможно добиться одним путем – созданием целостных качественно эффективных НПА.

Поскольку же создаваемые общепринятым способом НПА заведомо фрагментарны, необходимость реализации этого нового требования к ним можно рассматривать как логически выявленную проблему, критичность которой все быстрее растет.

При исследовании данной проблемы была выдвинута (совместно с С.П.Никаноровым) идея междисциплинарности нормотворчества, в чем должны участвовать предметники и юристы с четким разграничением их функций и ответственности. Соответственно, междисциплинарными будут сами НПА, процессы их создания и процессы развития области нормотворчества, а также существующие в них проблемы. Это позволило вычленить в данной проблеме ее предметную часть, а в ней – аргументировать состав первоочередных задач, относящихся к ее логической составляющей как базисной по отношению к другим, внелогическим составляющим. Это – формирование комплекса основополагающих междисциплинарных понятий; а также разработка: строгих определений (интенсиональных и экстенсиональных) ряда из них, в том числе ключевого междисциплинарного понятия нормируемого объекта/нормируемой системы объектов, нормы/системы норм, качественно и количественно эффективной нормы/качественно и количественно эффективной системы норм как междисциплинарных объектов, а также операциональной структуры процесса создания целостных НПА и структуры методического обеспечения данного процесса.

Для решения этих достаточно новых задач были разработаны соответствующие способы, в том числе: на основе выдвинутой идеи синтеза интенсиональных определений (ИО) сложных понятий, для реализации которой введено представление об атрибутивной структуре ИО понятия, разработан достаточно конструктивный способ формирования ИО понятий с использованием модульного принципа и с ориентацией на конструктивный переход от ИО к экстенсиональным определениям (ЭО) понятий; разработан конструктивный способ перехода от ИО сложных понятий к экспликации ЭО соответствующих понятий в форме аксиоматической теории в аппарате родов структур; выдвинута идея формирования структуры методического обеспечения конкретного процесса в соответствии с его операциональной структурой. Реализация этих способов позволила решить поставленные задачи.

При разработке и реализации этих способов возникло ясное понимание роли интенсиональных определений в концептуализации сложных предметных областей. Эта роль заключается в установлении и фиксации качественного определения концептуализируемой предметной области, независящего от ее экстенсиональности, что структурирует и существенно облегчает весь процесс концептуализации. И свое приобщение по инициативе С. П. Никанорова к данному направлению работ, только начинающему развиваться в концептуальном научно-техническом направлении, также считаю вехой в своей профессиональной деятельности.

Осознание того, что область применения полученных результатов значительно шире той, в рамках которой они были получены, и того, что именно в ней изучение и использование этих результатов в силу их выхода за границы привычных представлений и новизны примененного подхода к исследованию вызовет значительные трудности, (например, в нормотворчестве ─ вплоть до изменения предмета и методов работы нормотворцев), потребовало создать определенные условия для конструктивного использования и развития результатов работы различными специалистами. Для этого предложен ряд специальных приемов, таких, как сопоставление полученных результатов с тем, что имеет место в науке и практике соответствующих областей знания с научным обоснованием имеющихся отличий; объединение в единое целое отдельных результатов, которые по ходу исследования выступали как частные; оценка качественной эффективности одного из таких результатов – метода разработки целостных НПА и качественно эффективных систем норм; разработка конструктивного способа экспресс-оценки правильности (или ошибочности) тех или иных анализируемых результатов; выделение из них тех, которые, имея методический характер, могут непосредственно применяться в других предметных областях или для решения подобных задач в рассмотренной предметной области. Кроме того, были определены возможности применения и развития полученных результатов в конкретных областях.

Большинство из этих и приведенных выше результатов изложены в ряде отдельных публикаций [10-17]. В настоящее время ведется работа по их представлению как целостного исследования в монографии, названной «Рост фрагментарности решений и его преодоление как препятствия в развитии общества». Кроме того, многие из полученных результатов позволили создать два моих годовых лекционных курса для студентов Физтеха.

Но еще задолго до этого, примерно с середины 80-х годов прошлого века, я наряду с основной работой в ЦНИИПРОЕКТе перманентно читала лекции в Институте повышения квалификации руководящих кадров Госстроя СССР.

Моими слушателями были главные инженеры проектных организаций, т.е. в основном их интеллектуальная элита, весьма амбициозная. А, в общем, достаточно интересная и благодарная аудитория в 25-30 человек.

Главная задача моего очень краткого лекционного цикла (12-16 часов) состояла в том, чтобы донести до слушателей − специалистов с техническим образованием основные недостатки общепринятых методов экономической оценки проектных решений и новые достижения в этой области, полученные нами при  решении ряда проблем. Это требовало предельной концентрации внимания со стороны слушателей. А с моей стороны – предельно краткого, четкого изложения материала и понимания того, что вниманием аудитории надо овладевать буквально с первой фразы. Но самое главное – это интуитивное понимание того, что даже очень короткий курс должен быть целостным: все, что нужно субъекту для решения стоящей перед ним задачи, и ничего лишнего. Эти лекции продолжались до конца 80-х годов и прекратились с прекращением финансирования Института повышения квалификации руководящих кадров Госстроя СССР.

Основная же моя преподавательская работа ведется с момента создания в Физтехе в 1992 г. первой в мире кафедры, выпускающей специалистов в концептуальном научно-техническом направлении. Первоначальное ее название – кафедра прикладных концептуальных методов (на факультете кибернетики и радиотехники), а с 2005 г. при создании нового факультета инноваций и высоких технологий – кафедра концептуального анализа и проектирования.

Подготовленный мною годовой лекционный курс (7-й и 8-й семестры по 4 часа в неделю), названный «Методологические основы управления развитием социально-экономических систем», относится к важнейшей, самой сложной, но малоизученной области организационного управления, области, не имеющей не только устоявшихся научных представлений и общепринятой терминологии, но даже терминов для наименования различных сущностей, не говоря уже о понимании даже специалистами многих существующих в этой области критичных проблем и адекватных способов их решения. Положение усугубляется еще и отсутствием систематической специальной и какой-либо учебной литературы.

Все это требовало не только сформировать лекционный курс целостным, содержательно строго логичным и высокоструктурированным, но и выбрать в качестве его главных задач те, решение которых позволит слушателям достаточно правильно ориентироваться в сложнейшей области и не совершать самых грубых и часто допускаемых ошибок при выработке  решений по развитию. Для этого были поставлены две главные задачи лекционного курса. Первая – это научить слушателей правильно и быстро ориентироваться в существующих методах выработки управленческих решений при помощи специального инструмента, создаваемого в рамках лекционного курса. И вторая главная задача – сформировать у студентов определенный кругозор в малоизученной области, «сфокусированный» вокруг своего научного ядра, которое также создается в рамках лекционного курса.

Это привело к тому, что лекционный курс стал крайне насыщенным. Но студенты с этим неплохо справлялись, и когда аудитория составляла всего 6-8 человек (студенты только нашей кафедры), и в значительно большей аудитории в 20-30 человек, когда этот лекционный курс читался в течение нескольких лет и как курс по выбору (для студентов других кафедр).

Однако со временем  стало ясно, что выпускаемые нашей кафедрой специалисты после окончания института, полученные на моих лекциях знания, даже в достаточно критичных исследовательских ситуациях, не используют. Причина проста – эти знания забыты. В одной из таких ситуаций стоило только напомнить бывшим студентам даже не сущность, а только название того, что ими изучалось, как казавшаяся им крайне сложной задача была быстро решена. Этот случай заставил меня изменить методику преподавания. А именно – выделять в лекционном курсе и точно фиксировать то основное, те базисные элементы, которые, представляя собой известные положения ряда общенаучных и общесистемных дисциплин, в самом курсе играют роль аксиом. Из них следуют остальные положения лекционного курса (при этом в  его начале базисные положения выделяются преподавателем, а затем студентами самостоятельно, но с проверкой на каждом последующем занятии того, что было выделено на предыдущем). Эти базисные положения были названы элементами научной культуры. Поскольку же базисных элементов на два-три порядка меньше, чем положений, определяющих полное содержание курса, то и овладение этим базисом становится вполне достижимым. Начало использования данного приема считаю вехой в моей преподавательской деятельности.

Данный лекционный курс, систематически пополняемый новыми результатами решения тех или иных проблем, изучается студентами и в настоящее время. Разрабатывается соответствующее методическое пособие.

Необходимость создания еще одного лекционного курса стала очевидной во второй половине 90-х годов, когда я поняла, что создаваемые НПА, являясь единственным видом документов, в которых отражается частично (и только частично) функциональный, организационный и субъектный аспекты социально-экономических систем (СЭС), фактически представляют и еще долгие годы будут представлять собой многочисленные локальные фрагменты проектов СЭС. А студентов нашей кафедры обучают концептуальным методам как наиболее развитому и перспективному теоретическому способу создания целостных качественно эффективных проектов этих систем. Но тогда проектирование целостных и качественно эффективных НПА (как способа сдерживания темпов роста фрагментарности решений в сфере социальной практики) можно рассматривать как одну из переходных форм проектирования целостных СЭС. Причем форму, не только крайне необходимую уже сейчас, но и по разным причинам более доступную в своей реализации (по сравнению с созданием целостных СЭС). И поэтому с проектированием требуемых НПА нельзя не знакомить студентов. То есть, проектирование целостных и качественно эффективных НПА для выпускаемых кафедрой специалистов является областью их профессиональной деятельности.

Соответственно, в 1997 г. мною был подготовлен годовой (9-й и 10-й семестры) лекционный курс  «Концептуальные и методологические основы проектирования целостных НПА». В качестве главных были приняты две задачи лекционного курса. Первая главная задача – формирование у студентов кругозора в области нормотворчества. Кругозора, «сфокусированного» вокруг крепкого научного базиса – элементов научной культуры как своего ядра. При этом кругозор, как и его ядро, формируется на основе рассмотрения существующего состояния области нормотворчества со своими проблемами и попытками их решения юристами-нормотворцами, анализа и оценки существующих подходов к созданию НПА, а также на базе изучения концептуальных основ проектирования целостных НПА. Основ, которые включили в себя упомянутые ранее результаты исследования явления все ускоряющего роста фрагментарности решений и разработки способа его преодоления.

Вторая главная задача лекционного курса – формирование у студентов культуры выработки качественно и количественно эффективных решений по развитию профессиональной области деятельности (на примере решения ключевой проблемы нормотворчества) и освоение студентами новейших элементов этой культуры.

Кроме этих двух главных задач есть еще одна – обучение студентов отдельным навыкам применения в нормотворчестве (в его предметной, а не юридической части) более передовых подходов (по сравнению с общепринятым) к созданию целостных систем норм. В частности, на примерах: либо разработки концепции целостного НПА (как системы решений, определяющих границы, структуру и общее содержание документа), либо путем операционализации текста того или иного НПА с оценкой меры его фрагментарности.

Еще раз подчеркнём, что в данном курсе студенты приобретают навыки только в той необходимейшей части области нормотворчества, выполнение которой, во-первых, не требует профессионального юридического образования, и, во-вторых, заведомо неподвластно юристам-нормотворцам (хотя бы уже потому, что на это не ориентирована изучаемая юристами система дисциплин).

Важно также, что при изучении этих основ студенты получают представление о наиболее рациональном способе концептуализации сложных предметных областей на основе построения интенсиональных определений понятий и перехода от них непосредственно к экспликации соответствующей теории.

В результате изучения данного курса у студентов создается не только представление о важнейшей роли предметников в создании именно целостных качественно эффективных НПА, но также и твердое убеждение в том, что общепринятый эмпирический и фрагментарный подход к созданию НПА только самими юристами (с привлечением ими в случае необходимости предметников) себя уже изжил.

К сожалению, у юристов-нормотворцев аналогичное понимание отсутствует. Будущих нормотворцев (и то уже после окончания ВУЗА) по-прежнему знакомят с общепринятым подходом к созданию НПА. Вот почему, когда в 2005 году зав. нашей кафедрой предложил мне заменить его (по техническим причинам) на три занятия (по две пары в неделю) в читаемом им курсе на кафедре теории права ВШЭ, я с интересом согласилась. Быстро подготовила mini-цикл своих лекций, назвав его «Введение в проектирование целостных НПА» с главной задачей ознакомления будущих юристов с тем, как и кем на современном уровне устраняется хорошо известная проблема создания заведомо фрагментарных НПА. Чтобы обеспечить целостность этого mini-курса и добиться полного понимания его содержания и важности совершенно новых для юридической науки положений, я использовала следующий приём в проведении трех занятий. На каждом из них передавала студентам свой перечень элементов научной культуры и их нетривиальных следствий, на которых базируется основное содержание лекции. А в процессе занятий я сосредоточила внимание на четком выделении и обосновании важности того, что для юридической науки является новым. Материал воспринимался студентами весьма позитивно. Однако все три года, пока я читала этот mini-цикл, студентами высказывались претензии: почему он такой краткий и почему – на последнем курсе, а не ранее. Считаю,  что с наиболее критичными проблемами создания целостных НПА в условиях все ускоряющего роста их фрагментарности и неэффективности, будущих юристов-нормотворцев пора знакомить.

Заканчивая изложение профессиональной биографии своей преподавательской деятельностью, хочу обратить внимание, что создание и годовых, и весьма кратких лекционных циклов достаточно оригинального содержания стало возможным в результате выявления, решения и систематизации целого ряда нетривиальных проблем. При этом хочу подчеркнуть, что своим научным достижениям, своему интеллектуальному развитию я, прежде всего, обязана научной школе и ее создателю Спартаку  Петровичу  Никанорову. Его ответы на мои многочисленные вопросы, советы, проблемы, решение которых поручалось мне, критика моих представлений и его признательность за некоторые достижения всегда становились мощным стимулом появления новых идей и других нетривиальных решений.

 

Февраль 2013 г.

 

Упоминаемые в тексте публикации

1. Е. В. Малиновская. Типовая система расчетов экономической эффективности мероприятий технического прогресса (методология, разработка, применение) /Деп. Реф. сб. АУЛ по электронной технике. М.: 1971. –  №5. – 320 c.

2. Е. В. Малиновская. Использование системного анализа в экономике. «Экономика». – М.: 1974. – 150 с.

3. Е. В. Малиновская. Основные итоги работы по анализу и оценке принципов построения ОАСУ «Энергия». //Центр научно-технической информации по энергетике и электрификации – информэнерго. М.: 1976. – 40 с.

4. Методические указания по расчету экономической эффективности САПР в строительстве / ЦНИПИАСС Госстроя СССР. – М.: 1983. – 181 с.

5. Общеотраслевые методические материалы по определению экономической эффективности САПР в проектных, проектно-конструкторских и технологических организациях, в основном производстве и капитальном строительстве / Утверждены постановлением ГКНТ, Госплана СССР, Президиума АН СССР и Госстроя СССР от 17 апреля 1985 г. № 169/87/65/50. – М.: 1985.

6. Никаноров С. П., Малиновская Е. В., Аламдарова М. Р.. О новом методе обоснования и комплексной оценки предложений по развитию проектно-сметного дела в стране/ ЦНИИЭУС Госстроя СССР. – М. 1988. – 20с. – Деп. во ВНИИС Госстроя СССР №8101. –БУДР. – 1988. – Вып. 4.

7. Разработка системы обоснования и комплексной оценки предложений по совершенствованию процессов проектирования («КУРС - П») сложных объектов: Закл. Отчет по НИР (в двух книгах). Шифр 1.1.Б.8. Х/д №9/88/290/ ЦНИИЭУС Госстроя СССР. – М.: 1988. – Книга 2. Приложение 2. Документация на систему обоснования и комплексной оценки предложений по совершенствованию процессов проектирования («КУРС - П»). – 301 с.

8. Разработать научно обоснованную технологию создания природоохранных нормативных документов и методические рекомендации по ее выполнению: Отчет по НИР (окончательный). Задание 1.4.34 Государственной программы ЭБР // Аналитический центр «Концепт». М.: 1995.

9. Е. В. Малиновская. Сила новых понятий // Системное управление проблемы и решения: сб. ст. – М.: Концепт, 1997. - №7. с.46-63.

10.  Никаноров С. П., Малиновская Е. В. О противоречии между необходимостью и возможностью создания нормативно-правовых актов как междисциплинарных объектов// Научно-методический бюллетень Корпорации МетаСинтез. – М.: МетаСинтез. – 2003. –  №1. – С. 3-5.

11.  Малиновская Е. В. Проблема неэффективности нормативно-правовых актов как междисциплинарная (критичность проблемы и принципиальные решения). Часть 1. Критичность проблемы, ее сущность и постановка основной задачи по решению. //МетаСинтез. – М.: 2003. – 118 с.

12.  Малиновская Е. В. Идея расширенного воспроизводства фрагментарности: возникновение, развитие и прикладное применение// Научно-методический бюллетень «Подмножество» : сб. ст. М.: Концепт, 2006. - №18. С. 10-19.

13.  Малиновская Е. В. Опыт разработки крупномасштабных интенсиональных определений .понятий // Там же . С. 20-53.

14.  Малиновская Е. В. О переходе от интенсиональных определений понятий к экстенсиональным // Там же. С. 55-63.

15.  Малиновская Е. В. Юристам от системного аналитика, не юриста. // Там же. С. 78-89.

16.  Малиновская Е. В. Основополагающие установки по оценке эффективности объектов // Инф. л. «Элемент». – М.: Концепт. – 2009. - №227-230.

17.  Малиновская Е. В. Проблема установления и применения оценок качественной и количественной эффективности нововведений как инструментов выработки решений// www.spnikanopov.ru/ 2009. –  с. 14.

18.  Научное обоснование и разработка предложений по усилению роли экспертизы в повышении эффективности инвестиционной деятельности (отчет закл.) //№ 36/90. Шифр II. 4. 14/ ЦНИИЭУС Госстроя СССР. – М.: 1990.

19.  Малиновская Е.В. Ключевое условие интенсивного развития социально-экономических систем // Системное управление. Проблемы и решения: сб. ст. – М.: Концепт. – 2001. - № 13.